В XVII веке после осады войском Алексея Михайловича Смоленска польский шляхтич Ян Ясенчик-Краевский принес присягу русскому царю, принял православие и получил русское дворянство (1655 г.). В Краснинском уезде Ивану Краевскому были пожертвованы земли в размере семи тысяч десятин, состоявшие из восьми поместий: Палкино, (самое главное и большое), Паньково, Лунино, Зуньково, Буяново, Грибаны, Кунино и Малеево. В 1792 году в с.Палкино на средства его потомка В.Г.Краевского была построена церковь Успения Пресвятой Богородицы.
ИЗ УСТ В УСТА
В небольшой деревеньке нашего района Палкино, что в Малеевском поселении, за речкой на пригорке, возвышается красивая Церковь. И пусть она сейчас выглядит не лучшим образом, я намеренно не хочу писать тоскливую фразу «в руинах», однако свое предназначение – заботу о своих прихожанах, их защиту церковь помнит и исполняет до сих пор.
До строительства каменной церкви в деревне была церковь деревянная. Она стояла чуть ниже, возле речки Лосьвинки, была и колокольня, тоже деревянная. После того как появилась новая каменная красавица на горе, деревянная церковь осталась в строю, ее использовали зимой, она так и называлась – «зимняя». В период революционных потрясений, событий гражданской войны она сгорела вместе с колокольней.
Для строительства такого достаточно серьезного культового сооружения нужен был качественный материал, а именно кирпич в большом количестве. Добывали его в деревне Гусино и доставляли до места строительства по живой цепочке людей: на всем протяжении пути, от Гусино до Палкино, люди из близлежащих поселений выстраивались в ряд и передавали кирпич из рук в руки, так рассказывали нам бабушки - ровесницы прошлого века, а им соответственно рассказывали их бабушки.
Для создания связующего материала, кроме традиционных составляющих, использовали сырые куриные яйца, их собирали и приносили прихожане. А вот было ли пожертвование добровольным или народ обязали снабжать строительство столь ценным продуктом – история умалчивает.
Когда стоишь рядом с Церковью и смотришь на высоченные стены, трогаешь кладку, понимаешь, сколько людей приложило руку, именно «приложило руку», к возведению этого храма.
И тем обиднее становится, что именно мы, наше поколение, не сберегли, не сохранили свою обитель. Да, тому есть причины, в том числе серьезные, объективные, однако факт налицо - Церковь разрушается.
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ВЕРЫ
Храм закрылся в начале 30 годов прошлого века, но его здание еще долго служило людям в разных ипостасях, служит и сегодня.
Понятно, что после того, как закончилась эксплуатация здания по прямому назначению, добротное сооружение под надежной крышей пустым оставалось недолго.
Отчасти все можно как-то объяснить: надо было сберечь зерно от дождя – свозили в Церковь. Мы знаем из истории, какой страшный голод обрушился на страну в 30-х годах прошлого века. Пропади посевной материал, в следующую зиму голод прошелся бы по людям еще более жестко.
Скотные дворы в ту пору были очень хлипкими, а зимы значительно суровее, чем сейчас, поэтому в какой-то период для сохранения поголовья определили на постой в Церковь скот, здесь все же сухо и относительно тепло.
С середины 60-х годов прошлого века и до начала 70-х в здании храма организовали работу пекарни - Церковь кормила своих прихожан хлебом. К тому времени с послевоенной разрухой страна практически справилась, хлебный дух кружил над деревней, пахло сытой жизнью, достатком.
Возницы из соседних деревень со специальными будками на телегах- приезжали за хлебом и развозили ценный продукт в местные магазины.
Ну, хорошо, печь хлеб – дело Божье, однако была в истории храма более чем странная и необычная для него миссия – помывочное помещение!
Примерно в середине 70-х лет прошлого века в деревне сгорела баня, жителей в ту пору в поселении было больше сотни, личных бань практически не было, тогда было не принято каждой семье строить свою баню, все мылись в общей. На дворе зима, и на самом деле ситуация оказалась близка к критической…
К тому времени пекарню в Церкви уже закрыли, но там осталась большая железная исправная печь, что само по себе важно для устройства помывочного помещения. Решение приняли быстро, огородили часть церковного пространства, вверху натянули сетку, чтобы вдруг кирпич не упал случайно, сколотили лавки, решетки на цементный пол, и проблема была временно решена.
Наша соседка, бабушка Гаша, наотрез отказалась мыться в Церкви, говорила, что это великий грех, и ее на лошади возили в баню в соседнюю деревню к родственникам.
Бабушку Гашу и ее ровесников можно понять, они в детстве, в юные годы посещали в Церкви службы, многие из них в том числе и бабушка Гаша венчались там. У этого поколения к храму отношение было сформировано как к культовому объекту, как и должно быть, так что все не так просто…
При подготовке этого материала, я задумалась – а если бы вдруг нашу церковь в Красном уже в наше время постигла бы такая же участь, пошла бы я туда мыться? Думаю, что нет, хотя мои детство и юность прошли в период научного атеизма, а православие я приняла уже в возрасте 30 лет.
Церковь даже пробовали разломать целенаправленно. Дорога возле моста через речку в осеннюю и весеннюю распутицу была очень разбита, по ней просто пройти было невозможно, а не то, что проехать.
Горячие головы решили – надо разломать стену церкви и кирпичом засыпать дорогу, на бой с «пережитком прошлого» выслали мощный бульдозер, который в народе называли «соткой». Как ни старалась машина протаранить строение – все тщетно, только искры летели, закончилось тем, что трактор с перекошенной лопатой ни с чем удалился восвояси.
Ну, с кирпичом, хотя бы ясна цель, а вот зачем выдрали оконные решетки, не очень понятно, неужели только из-за денег?
Охотники за металлом долго бились, церковь никак не отдавала свое добро, но все же люди обхитрили храм.
Однако мы ведь не знаем истинную причину такого поведения человека, может ему хлеба не за что было купить, поэтому обитель и отдала свое «богатство».
Наблюдая, как ее прихожане переживают трудные времена, как страдают, отрекшись от веры, Церковь раскрывала над ними свои своды, и в небо летела короткая молитва – «Прости их, Господи, ибо не ведают, что творят…».
Церковь, как живое существо, понимала нужды и печали своей заблудшей паствы, с честью и болью несла свой крест, как и положено храму.
ИКОНА
Эту историю нам рассказала Борисенкова Светлана, учитель начальных классов Краснинской школы.
Шел 1942 год, оккупация, война вовсю раскручивала свой кровавый маховик. Прабабушка Светланы Григорьева Степанида в ту пору жила в соседней деревне Великолесье. Брат Степаниды Иван работал в Палкине, ворошил и затаривал зерно, которое хранилось в палкинской Церкви.
Однажды ему в качестве лопаты выдали икону, она была закреплена на высоком держателе, использовать ее вместо лопаты было очень удобно. Видимо, решили – не пропадать же добру!
Образа на ней были с двух сторон, очевидно в свое время икона использовалась во время Крестного хода.
Иван рассказал сестре об иконе, та стала слезно умолять его принести икону домой, объясняя, что это большой грех, так относиться к вере.
Брат принес Степаниде икону, хотя, наверняка, это было опасно, фашисты могли расценить такой поступок как вредительство.
Икону оставили дома, определили в красный угол, как и положено, молились на нее.
Икона действительно оказалась двусторонней, с одной стороны – Владимирская Божья матерь, с другой – Иисус Христос и ангелы.
Семья верила, что икона спасала их в сложное время. Однажды в деревне случился сильный пожар, горели дома уже совсем рядом, практически ничего нельзя было сделать, оставалась только молитва – в самую последнюю минуту сменился ветер, и огонь прошел стороной.
После освобождения Смоленщины Иван ушел на войну и вернулся цел и невредим, все верили, что он остался жив только потому, что спас икону.
Икона переходила от старших членов семьи к младшим, сегодня она хранится в семье тети Светланы, которая живет в Подмосковье.
После того, как умерли бабушка и дедушка, тетя увезла икону к себе.
На новом месте жительства икона мироточила, видимо, чем дальше от родного храма, тем образам сложнее выживать! Да, и не только образам…
ТАЙНИК ИЛИ ПОДЗЕМНЫЙ ХОД
В детстве, как и все наши ровесники, мы были очень активными, нас всегда тянуло туда, где не стоило бы носиться и шалить.
Видимо, поэтому взрослые нам рассказывали разные «страшилки» про Церковь, чтобы мы там меньше лазили. Игра в таком помещении недопустима не только потому, что место неподходящее, там было просто физически опасно.
Например, на огромных окнах висели тяжеленные кованые чугунные решетки, и мы, ухватившись за них по несколько человек, пытались их развернуть, они были закреплены с одной стороны.
Решетки со скрежетом нам поддавались, и нас это очень забавляло, но, если бы такая решетка упала, шансов остаться живыми и здоровыми у нас было бы немного.
«Страшилки» взрослых мы разбавляли своей фантазией: кто-то видел, как ночью в церкви зажигался огонь, кто-то слышал, как оттуда доносились какие-то звуки – как результат, ходить возле церкви мы опасались, правда, только в темное время суток!
Но одна байка неожиданно получила свое продолжение. Бабушки нам рассказывали, что в Церкви есть подземный ход и ведет он куда-то к речке. Мы, понимая, что нас попугивают, не очень этому поверили, и это хорошо, а то полезли бы его искать, и не исключено, что нашли бы…
Как-то весной случился бурный паводок, снега зимой выпало много, тепло пришло резко, и талая вода понеслась со страшной силой.
Это весеннее явление у детворы всегда вызывало живой интерес, от речки нас было не отогнать. Однажды дети увидели, что по воде, метрах в 100 от Церкви, ниже по течению, плывут какие-то книги, стало очень интересно – палками, ветками выловили часть полиграфической продукции.
Оказалось, это церковные книги, старшие разобрались, что написаны они на языке молитв.
Видимо, подземный ход все же действительно был. Очевидно, когда закрывали церковь, книги, а может и не только книги, спрятали на выходе из подземного хода.
Мы сейчас понимаем, насколько опасно было нести все это «добро» домой, в то время люди получали «10 лет без права переписки» и за более незначительные проступки.
Со временем земля осыпалась, сильное течение окончательно размыло схрон, и содержимое тайника поплыло.
А, может, все было намного прозаичнее - не было никакого подземного хода, а церковную литературу просто свалили в яму, рядом с речкой, и закидали землей, кто теперь знает.
Хотя в земле бумага так долго, порядка 50 лет, не сохранилась бы, даже пусть самая качественная, значит, подземный ход все же существовал? Церковь умеет хранить тайны…
СЕГОДНЯШНИЕ ДНИ
Церковь по-прежнему стоит на горе, потихоньку зарастает кустарником, на выступах растут молодые деревца.
С высоты птичьего полета, строение выглядит как цветок с четырьмя лепестками.
Во времена моего детства под куполом жили голуби. Их было очень много, белые, серые, пятнистые - они постоянно кружили над храмом. Жили галки, вороны, ласточки и много другой мелкой птицы.
Хотя давно уже нет купола, птица не оставила храм – весной и летом Церковь и ее прихожане наслаждаются птичьим пением. Пропали только голуби.
Когда мы бываем на малой родине, то обязательно заходим в Церковь. Как-то по весне мы опять туда направились, дети побежали раньше и первыми обнаружили в каменной нише еще пустое птичье гнездышко, в котором лежали медяки. Положили и мы туда свои монетки.
Местные жители рассказывают, что в Церковь часто приезжают люди, интерес к храму понятен, многих из нас Церковь привлекает к себе не только как исторический и архитектурный памятник.
Наши предки без малого полтора века молились здесь о благополучии, здоровье, любви, крестились, венчались, отсюда уходили в мир иной, для нас это – «место силы».
Побывав здесь, послушав тишину, нарушаемую только пением птиц, начинаешь четко осознавать, что суета бренного мира временна, что истинное удовлетворение, истинную радость приносит человеку чистота помыслов, доброта и любовь к ближнему своему.
Галина ГУЗОВА
При поддержке Международного грантового конкурса «Православная инициатива - 2022»
