Дерево Донбасса

 

Не в безмятежной неге тыла

И вширь, и вверх оно росло.

С корней и до вершины было

Огнем войны обожжено.

 

Осколки в ствол его могучий,

Которым было несть числа,

Вонзались, дым душил ползучий,

Стояло дерево-скала.

 

Все в ранах, но от боя к бою

Оно стояло до конца,

От пуль врага, прикрыв собою,

Не одного спасло бойца.

 

Не станет дерево покорным,

Враг это знал, над ним глумясь,

Пока его не вырвешь с корнем,

Не оборвёшь с землею связь.

 

Ревели «Хаммерсы с надрывом,

Взрывая грунт, шипя, дымя,

С корнями вырванное взрывом

Упало дерево плашмя.

 

Но, мертвое, оно осталось

У огневого рубежа.

С врагом по-прежнему сражалось

Бревном в накате блиндажа.

 

Небо Донбасса

 

Я крещенным в церкви не был.

Живу, молитву не творя,

Но говорю: «Бог создал небо,

А прежде землю и моря.

 

На пятый день он в изобилье

Стал землю тварью заселять,

И только птицам бог дал крылья,

Чтобы они могли летать.

 

Донбасс живет от боя к бою,

Не зная сна и тишины,

Земля и небо голубое

Огнем войны обожжены.

 

 

Снаряды небо рвут свирепо,

А за снарядами вослед

Ракеты полосуют небо.

Для божьих птиц в нем места нет.

 

Весна в России. В небе утром

Я птиц услышал голоса.

- Откуда?

- С неба над Бахмутом,

Для жизни ищем небеса.

 

В Донбассе огненные смерчи,

И на земле Донбасса ад.

А в небе дроны - птицы смерти

Вместо пернатых птиц кружат.

 

* * *

Донбасс в огне. Он - поле брани,

Артемовск - это Сталинград.

«Так биться могут лишь славяне,»-

Мои знакомые твердят.

 

Славянин поляк, болгарин тоже,

Словак и чех не русофил.

И кто сразиться с русским может,

Чтоб мир дыханье затаил?

 

Неверно говорят и наспех:

«Сошлись славяне рать на рать!»

Там русский с русским бьются насмерть,

Так будет правильней сказать.

 

Мать и сыновья

 

Как близнецы между собою:

Рост тот же, стать, и синь-глаза,

И цвет волос - и у обоих

Похожи даже голоса.

Взросли у матери под крышей

Такими двое сыновей.

Орлом из дома старший вышел

И улетел, второй при ней.

 

Разлука с ним недолго длится.

С любой из четырех сторон

Домой сын младший возвратится,

Куда б ни отлучался он.

 

А старший сын, Алеша имя,

Сейчас ни где-нибудь, а там,

Откуда сыновья живыми

Не все вернутся к матерям.

 

И как попавшая в ловушку

Синица избавленья ждёт,

Так сына мать - слеза подушку

Насквозь в бессонницу прожжёт.

 

Порою кинется к порогу,

Ведь голоса один в один.

«Вернулся Леша! Слава богу!»

Но на пороге младший сын.

 

Один сын

 

Семья у них из трех персон:

Муж, и жена, и сын Антон.

И больше в доме никого.

Ребенка хватит одного:

Семью большую заведёшь,

Потом хлопот не огребёшь.

На радость матери, отца

Сын рос и вырос в молодца.

Уже он не за партой в классе,

А доброволец на Донбассе,

Где жесточайшая война.

Отец и мать лишились сна.

Улыбки, шутки, смех исчезли,

В глазах мучительное «если...

Как это горе превозмочь?»

Была бы дочь, смогла б помочь.

 

Нелюбимый ученик

 

Он нелюбимым был учеником,

Об этом знал и я не понаслышке.

Он не читал, что задавали в книжке,

А алгебра ему, как в горле ком.

 

Он был ежом колючим, а не нерпой,

И как позднее признавался сам,

Немало в школе истрепал он нервов

За десять лет своим учителям.

 

Когда же уходил походкой скорой,

В карман небрежно сунув аттестат,

Не было учителя, который

Разлуке долгой был бы с ним не рад.

 

Потом из виду он исчез на годы,

Куда? Не знал об этом даже друг.

У школы тоже не было охоты

Искать его, как он явился вдруг.

 

Зашёл, но не за тем, чтоб похвалиться

На камуфляже блеском двух наград,

А чтобы в пояс низко поклониться

Учителям своим и повиниться,

В чём был он перед ними виноват.

 

На удивленный возглас: «Ты откуда

Явился вдруг? Каким ты ветром к нам?

Ответил чуть смущённо: «Из Бахмута,

Как доброволец я воюю там».

 

По коридорам школы шёл мужчина!

Боец! Герой! Воистину таков.

И у меня есть веская причина

Сказать: «Любите всех учеников».

 

* * *

Друзья мои, судите все и с разу,

Разите меня словом наповал,

За то одно, что женских рук ни разу,

Не зная почему, не целовал.

 

Браните и за то, не беспокоясь,

Что я, уже изрядно пожилой,

Но в свое время кланялся я в пояс

Из женщин только матери одной.

 

... Солдат, ловушкой-миной поражённый,

Лежал в палате без обеих ног

И девушку приехавшую - в жёны

Брать не хотел и выгнал за порог.

 

Он, добрый с виду, синеглазый, русый,

Как серый камень, непреклонен был,

И ни за что стать не хотел обузой

Для девушки, которую любил.

 

Она сидела у палаты справа

И день-деньской и в тишине ночной,

Пока в слезах не выплакала право,

Чтоб стать его счастливою женой.

 

Когда б не возраст, сел бы в скорый поезд,

И девушку я эту отыскал,

Где б ни была она - ей поклонился в пояс

И руку бы её поцеловал.

Том Иванов