Дерево Донбасса
Не в безмятежной неге тыла
И вширь, и вверх оно росло.
С корней и до вершины было
Огнем войны обожжено.
Осколки в ствол его могучий,
Которым было несть числа,
Вонзались, дым душил ползучий,
Стояло дерево-скала.
Все в ранах, но от боя к бою
Оно стояло до конца,
От пуль врага, прикрыв собою,
Не одного спасло бойца.
Не станет дерево покорным,
Враг это знал, над ним глумясь,
Пока его не вырвешь с корнем,
Не оборвёшь с землею связь.
Ревели «Хаммерсы с надрывом,
Взрывая грунт, шипя, дымя,
С корнями вырванное взрывом
Упало дерево плашмя.
Но, мертвое, оно осталось
У огневого рубежа.
С врагом по-прежнему сражалось
Бревном в накате блиндажа.
Небо Донбасса
Я крещенным в церкви не был.
Живу, молитву не творя,
Но говорю: «Бог создал небо,
А прежде землю и моря.
На пятый день он в изобилье
Стал землю тварью заселять,
И только птицам бог дал крылья,
Чтобы они могли летать.
Донбасс живет от боя к бою,
Не зная сна и тишины,
Земля и небо голубое
Огнем войны обожжены.
Снаряды небо рвут свирепо,
А за снарядами вослед
Ракеты полосуют небо.
Для божьих птиц в нем места нет.
Весна в России. В небе утром
Я птиц услышал голоса.
- Откуда?
- С неба над Бахмутом,
Для жизни ищем небеса.
В Донбассе огненные смерчи,
И на земле Донбасса ад.
А в небе дроны - птицы смерти
Вместо пернатых птиц кружат.
* * *
Донбасс в огне. Он - поле брани,
Артемовск - это Сталинград.
«Так биться могут лишь славяне,»-
Мои знакомые твердят.
Славянин поляк, болгарин тоже,
Словак и чех не русофил.
И кто сразиться с русским может,
Чтоб мир дыханье затаил?
Неверно говорят и наспех:
«Сошлись славяне рать на рать!»
Там русский с русским бьются насмерть,
Так будет правильней сказать.
Мать и сыновья
Как близнецы между собою:
Рост тот же, стать, и синь-глаза,
И цвет волос - и у обоих
Похожи даже голоса.
Взросли у матери под крышей
Такими двое сыновей.
Орлом из дома старший вышел
И улетел, второй при ней.
Разлука с ним недолго длится.
С любой из четырех сторон
Домой сын младший возвратится,
Куда б ни отлучался он.
А старший сын, Алеша имя,
Сейчас ни где-нибудь, а там,
Откуда сыновья живыми
Не все вернутся к матерям.
И как попавшая в ловушку
Синица избавленья ждёт,
Так сына мать - слеза подушку
Насквозь в бессонницу прожжёт.
Порою кинется к порогу,
Ведь голоса один в один.
«Вернулся Леша! Слава богу!»
Но на пороге младший сын.
Один сын
Семья у них из трех персон:
Муж, и жена, и сын Антон.
И больше в доме никого.
Ребенка хватит одного:
Семью большую заведёшь,
Потом хлопот не огребёшь.
На радость матери, отца
Сын рос и вырос в молодца.
Уже он не за партой в классе,
А доброволец на Донбассе,
Где жесточайшая война.
Отец и мать лишились сна.
Улыбки, шутки, смех исчезли,
В глазах мучительное «если...
Как это горе превозмочь?»
Была бы дочь, смогла б помочь.
Нелюбимый ученик
Он нелюбимым был учеником,
Об этом знал и я не понаслышке.
Он не читал, что задавали в книжке,
А алгебра ему, как в горле ком.
Он был ежом колючим, а не нерпой,
И как позднее признавался сам,
Немало в школе истрепал он нервов
За десять лет своим учителям.
Когда же уходил походкой скорой,
В карман небрежно сунув аттестат,
Не было учителя, который
Разлуке долгой был бы с ним не рад.
Потом из виду он исчез на годы,
Куда? Не знал об этом даже друг.
У школы тоже не было охоты
Искать его, как он явился вдруг.
Зашёл, но не за тем, чтоб похвалиться
На камуфляже блеском двух наград,
А чтобы в пояс низко поклониться
Учителям своим и повиниться,
В чём был он перед ними виноват.
На удивленный возглас: «Ты откуда
Явился вдруг? Каким ты ветром к нам?
Ответил чуть смущённо: «Из Бахмута,
Как доброволец я воюю там».
По коридорам школы шёл мужчина!
Боец! Герой! Воистину таков.
И у меня есть веская причина
Сказать: «Любите всех учеников».
* * *
Друзья мои, судите все и с разу,
Разите меня словом наповал,
За то одно, что женских рук ни разу,
Не зная почему, не целовал.
Браните и за то, не беспокоясь,
Что я, уже изрядно пожилой,
Но в свое время кланялся я в пояс
Из женщин только матери одной.
... Солдат, ловушкой-миной поражённый,
Лежал в палате без обеих ног
И девушку приехавшую - в жёны
Брать не хотел и выгнал за порог.
Он, добрый с виду, синеглазый, русый,
Как серый камень, непреклонен был,
И ни за что стать не хотел обузой
Для девушки, которую любил.
Она сидела у палаты справа
И день-деньской и в тишине ночной,
Пока в слезах не выплакала право,
Чтоб стать его счастливою женой.
Когда б не возраст, сел бы в скорый поезд,
И девушку я эту отыскал,
Где б ни была она - ей поклонился в пояс
И руку бы её поцеловал.
Том Иванов